нарисовалось вот...
читать дальшеОн чиркнул спичкой.
Русалка затихла. Крохотные рыжие огоньки плясали в глазах. Погасли через секунду, когда старик задул спичку. Ветер гулял в снастях, что висели у двери на специальных крюках. В сарае было холодно. Русалка бросила взгляд, полный отчаяния, на покосившуюся дверь. В кромешной темноте блестящих шелковистых волос цвета розового золота коснулась морщинистая рука. Русалка отпрянула, подняв брызги. За борта большой низкой кадки хлынула соленая вода. Старик зажег новую спичку.
Сети, развешенные на стенах для просушки, ответили неторопливым движением на новый порыв ветра. Словно какие-нибудь роскошные, исполненные достоинства портьеры.
На этот раз огонек отправился на несколько шагов левее. Но эти глаза оживить не удалось бы и самым ярким всполохам. Глаза мертвеца. Черные, бархатные, как море в безлунную ночь. Пламя застыло столбиком, и принялось метаться, не находя выхода из бархатной глубины. Лицо, прекрасное и доброе лицо молодого человека, было спокойно. Черты разгладились и чуть заострились…
Бах!! Спусковой крючок гарпуна отпускает дрожащий палец, и человек падает, держась за живот. Дергается в конвульсиях. Хрипит и до последнего напрягает легкие, чтобы не выпустить жизнь. Вскрикивает умоляюще. Царапает измазанными кровью ногтями дощатый пол…
Глаза русалки – на глубине дюйма от поверхности воды, широко открыты. Пусты, как сердце старика и холодны, как серебро. Они и есть цвета серебра. Руки упираются в гладкие бока кадки. И на губах - улыбка.
Старик натужно сопит, затаскивая мертвого в тачку для перевозки дров. Накрывает брезентом и толкает перед собой. Когда исчезает за дверью, русалка резко садится. Пальцы судорожно вцепляются в железные края кадки. Лицо, голубоватое и словно сияющее, обращено к двери. Выше пояса – обычная девушка, с тонкими чертами лица, но вдруг шея вытягивается и из горла доносится чудной клекот, люди так не умеют. А русалки не умеют говорить как люди.
И не понимают людей. Но могут понять то, что важно для них.
Давным-давно в шторм один мужчина поймал ее в сети. Израненную лодочным винтом руку обработал и забинтовал, и пока выздоравливала, держал в сарае, в кадке. Иногда приходил и фотографировал диковинку на старый пленочный фотоаппарат. Иногда пытался научить говорить. Реакция всегда была одинакова, морская девушка закрывала лицо белоснежными руками и замирала на дне маленького бассейна.
Он курил нервно и рассказывал разные вещи. Оказывается, совсем недавно узнал, что его жена и дети разбились на самолете. Это такой большой кусок дерьма, который запросто может стать вместительным гробом. И тогда он решил все бросить и поселиться здесь, в крохотной дыре на окраине мира. Неплохо, да?
Она не знала.
Русалки – чистые создания, дети моря. Их никогда не ловят в сети. Нет забот, потерь и лишений. Радоваться жизни – главное, для чего рождаются морские люди.
Он не знал.
А ты знаешь, сколько самолетов падает в мире ежегодно?
Она не знала.
И тогда он стал приносить газетные вырезки, записывать передачи и показывать ей. Каждый день. Так прошло почти тридцать лет. Разбросанные куски тел, обрывки одежды на деревьях, кровь… иногда он уезжал куда-то и возвращался с очередным ведром земли, пропитанной кровью. Но всегда оставлял достаточно рыбы.
Сколь долго это могло еще длиться?!
Она – не знала, не знала!..
Русалка взмахнула хвостом. Дивный изумрудный цвет чешуи скрывала тьма.
В щелях сарая печально свистел ветер.
Сколько это – тридцать лет? Много… Слишком много. А еще столько же?..
Старик все не возвращался…
Утро застало оцепеневшую русалку в той же позе.
Она моргнула, тонкая рука потянулась к обломку зеркала на полу.
Усталое, жесткое лицо. Старая душа.
Скоро он уже умрет, думала морская девушка. Наконец он умрет!
Словно услышав дикие мысли, в ужасе закричала чайка.
Скоро наконец умру и я. Больше не в силах терпеть. Только трусость не позволяла выстрелить в старика из гарпуна. Так почему же легко и просто позволила – в юношу?
Что за нелепость – чистая душа?
Она не верила в такое.
Русалки даже плакать не умеют… И тогда, испугавшись себя и отбросив зеркало, она страшно закричала…