Siehe der Wahrheit ins Gesicht
Склад миров
читать дальше Мистер Уэйн дошел до самого конца длинной и почти в рост человека
насыпи из какого-то серого мусора и оказался перед Складом Миров. Он
выглядел именно так, как описывали Уэйну друзья:
- лачуга, построенная из обрезков досок; искореженных кузовов
автомобилей; листов оцинкованного железа и нескольких рядов битого
кирпича. Все это было покрашено водянистой голубой краской.
Мистер Уэйн обернулся и внимательно оглядел обширную щебенчатую
равнину, чтобы убедиться, что за ним никто не следит. Он покрепче прижал
локтем свой пакет, дрожа от собственной смелости, открыл дверь и вошел.
- Здравствуйте, - сказал хозяин.
Он тоже выглядел точно таким, как его описывали, - высокий хитрый
старик с узкими глазами и перекошенным ртом. Звали его Томпкинс. Старик
сидел в древней качалке, на спинке которой примостился сине-зеленый
попугай. В помещении склада стояли еще стул и стол. На столе лежал
заржавленный медицинский шприц.
- О вашем складе мне рассказали друзья, - произнес мистер Уэйн.
- Тогда и цена вам известна, - отозвался Томпкинс. - Принесли?
- Да, - ответил мистер Уэйн, показывая сверток, - но сначала я хотел
бы спросить...
- Все они сначала хотят спросить, - обратился Томпкинс к попугаю,
который в ответ моргнул. - Валяйте спрашивайте.
- Я хочу знать, что именно происходит. Томпкинс вздохнул:
- А происходит вот что. Вы платите мне мой гонорар. Я делаю вам укол,
от которого вы теряете сознание. Затем с помощью неких приборов, которые у
меня тут хранятся, я освобождаю ваше сознание.
Говоря это, Томпкинс улыбался и, казалось, его молчащий попугай -
тоже.
- И что же происходит потом? - спросил мистер Уэйн.
- Ваше сознание, освобожденное от телесной оболочки, выберет один из
бесконечного числа вероятностных миров, которые порождает Земля в каждую
секунду своего существования.
Еще шире улыбаясь, Томпкинс поудобнее устроился в своей качалке и
даже проявил признаки некоторого возбуждения.
- Да, дружище, хотя вы этого скорей всего и не подозреваете, но с
того самого момента, как старушка Земля вышла из огненного солнечного
чрева, она начала порождать параллельные вероятностные миры. Бесконечное
число миров, возникающих под воздействием как самых великих; так и самых
незначительных событий. Каждый Александр Македонский и каждая амеба
рождают свои миры, подобные кругам, расходящимся по поверхности пруда,
независимо от того, большой или маленький камень был брошен в воду. Разве
не отбрасывает тень любой предмет? Понимаете, дружище: поскольку сама
Земля существует в четырех измерениях, она отбрасывает трехмерные тени -
чувственные отражения самой себя в каждое мгновение своего бытия.
Миллионы, миллиарды земных шаров. Бесчисленное множество шаров! И ваше
сознание, освобожденное мной, может выбрать любой из этих миров и жить в
нем некоторое время.
Мистеру Уэйну стало противно - Томпкинс ораторствовал как зазывала в
цирке, рекламирующий несуществующие чудеса. Потом мистер Уэйн подумал, что
в его собственной жизни произошли такие события, которые прежде показались
бы ему невероятными. Абсолютно невероятными! Что ж, может быть, и чудеса,
обещанные Томпкинсом, окажутся все же возможными.
Мистер Уэйн сказал:
- Мои друзья говорили мне еще...
- ...что я просто-напросто шарлатан? - подхватил Томпкинс.
- Кое-кто из них намекал на такую возможность, - осторожно ответил
мистер Уэйн, - но мне хотелось бы составить собственное мнение. Они
говорили также...
- Знаю я, о чем болтали ваши друзья с их грязными мыслишками.
Трепались про исполнение желаний. Вы об этом хотите спросить?
- Да, - сказал мистер Уэйн, - они говорили, что то, чего я хочу...
что, чего бы я ни захотел...
- Верно, - перебил его Томпкинс. - А иначе эта штука и не сработает.
Миров, среди которых можно выбирать, существует огромное множество. Выбор
же производит ваше сознание, руководствуясь вашими же тайными желаниями.
Именно эти потаенные, глубоко запрятанные желания и играют главную роль.
Если в вас живет тайная мечта быть убийцей...
- О нет, разумеется, нет! - вскричал мистер Уэйн.
- ...то тогда вы попадете в мир, где сможете убивать, сможете
купаться в крови, сможете переплюнуть маркиза де Сада или Цезаря, или кому
вы там еще поклоняетесь. Или, предположим, что вы жаждете власти. Тогда вы
выберете мир, где в буквальном смысле будете богом. Может быть, кровавым
Джаггернаутом, а может - всеведущим Буддой.
- Очень сомневаюсь, чтобы я...
- Есть еще и другие страстишки, - сказал Томпкинс. - Любые виды бездн
и заоблачных вершин. Безудержная чувственность. Чревоугодие. Пьянство.
Любовь. Слава. Все, что хотите.
- Потрясающе! - воскликнул мистер Уэйн.
- Да, - согласился Томпкинс. - Конечно, мой маленький перечень не
исчерпывает всех возможностей, всех комбинаций и оттенков желаний. Как
знать, может, вы предпочитаете простую, скромную, пасторальную жизнь на
островах Южных морей, среди идеализированных туземцев?
- Это на меня больше похоже, пожалуй, - сказал мистер Уэйн с
застенчивым смешком.
- Кто знает? - возразил Томпкинс. - Возможно, вам даже самому
неизвестны ваши истинные страстишки. А между тем они способны привести вас
к гибели.
- А это часто бывает? - обеспокоился мистер Уэйн.
- Время от времени.
- Мне бы не хотелось умереть, - заявил мистер Уэйн.
- Вероятность ничтожна, - ответил Томпкинс, косясь на сверток в руках
мистера Уэйна.
- Ну, раз вы так говорите... Но откуда я знаю, что все это будет в
действительности? Ваш гонорар столь велик, что на него уйдет все мое
имущество. Почем я знаю, может, вы просто дадите мне наркотик и все, что
произойдет, мне просто приснится? Отдать все состояние за щепотку героина
и жалкую лживую болтовню?!
Томпкинс успокаивающе улыбнулся:
- То, что происходит, нисколько не похоже на действие наркотиков. И
на сон - тоже.
- Но если все это происходит в действительности, - раздраженно сказал
мистер Уэйн, - то почему я не могу остаться в мире своих желаний навсегда?
- Над этим я сейчас и работаю, - ответил Томпкинс. - Вот почему мои
гонорары так высоки. Нужны материалы, нужно экспериментировать. Я пытаюсь
изыскать способ сделать переселение в вероятностный мир постоянным. Но
пока мне никак не удается ослабить связи человека с его истинным миром, и
они притягивают его обратно. Самым великим чудотворцам не разорвать этих
связей - одна лишь смерть способна на это. И все же я надеюсь.
- Если получится - будет просто замечательно, - вежливо вставил
мистер Уэйн.
- Еще бы! - вскричал Томпкинс с неожиданной горячностью. - Тогда я
превращу свою жалкую лавчонку в ворота всеобщего исхода. Я сделаю
пользование моим изобретением бесплатным, доступным для всех. Все люди
смогут уйти в мир своих истинных желаний, в мир, к жизни в котором они
действительно приспособлены, а это проклятое место останется крысам и
червям.
Томпкинс оборвал себя на полуслове и вновь стал холоден, как лед.
- Боюсь, я немного увлекся. Пока я не могу предложить вам переселения
с этой Земли навсегда. Во всяком случае такого, в котором не участвовала
бы смерть. Возможно, я этого никогда не смогу. Сейчас я в состоянии
предоставить вам только каникулы, перемену обстановки, вкус и запах
другого мира и обозрение ваших тайных стремлений. Мой гонорар вам
известен. Я возвращу его вам, если вы останетесь недовольны испытанным.
- Это очень мило с вашей стороны, - сказал мистер Уэйн совершенно
серьезно. - Но есть еще одна сторона, о которой мне тоже говорили друзья.
Я потеряю десять лет жизни.
- Тут уж ничего не поделаешь, - ответил Томпкинс. - И их я вам
вернуть не смогу. Изобретенный мною процесс требует страшного напряжения
нервной системы и соответственно укорачивает жизнь. Это одна из причин, по
которым наше так называемое правительство объявило мое дело
противозаконным.
- Однако оно не очень-то решительно претворяет этот запрет в жизнь, -
заметил мистер Уэйн.
- Да. Официально дело запрещено как опасное шарлатанство. Но ведь
чиновники тоже люди. Им так же хочется убежать с Земли, как и простым
смертным.
- Но цена! - размышлял мистер Уэйн, крепко прижимая к груди свой
сверток. - Да еще десять лет жизни! И все это за выполнение каких-то
тайных желаний. Нет: надо еще подумать.
- Думайте, - безразлично отозвался Томпкинс.
Мистер Уэйн думал об этом по пути домой. Он размышлял о том же, когда
его поезд подошел к станции Порт-Вашингтон на Лонг-Айленде. И ведя машину
от станции к дому, он все еще думал о хитром старом лице Томпкинса, об
отраженных мирах и об исполнении желаний.
Только когда он вошел в дом, эти мысли исчезли. Дженнет - его жена -
тут же попросила его поговорить с прислугой, которая опять напилась.
Сынишка Томми потребовал, чтобы ему помогли наладить парусную лодку,
которую завтра полагалось спустить на воду. А маленькая дочурка все
порывалась рассказать, как прошел день в ее детском садике.
Мистер Уэйн вежливо, но твердо поговорил с прислугой. Помог Томми
покрыть дно лодки медной краской. Выслушал рассказ Пегги о приключениях на
детской площадке. Позже, когда дети легли спать, а он и Дженнет остались в
гостиной, она спросила, нет ли у него неприятностей.
- Неприятностей?
- Мне кажется, ты чем-то обеспокоен, - сказала Дженнет. - Много было
работы в конторе?
- Да нет, как обычно.
Разумеется, ни Дженнет, ни кому-либо другому он не собирался говорить
про то, что брал на день отпуск и ездил к Томпкинсу в этот идиотский Склад
Миров. Не собирался он и разглагольствовать о праве настоящего мужчины на
то, чтобы хоть разок в жизни удовлетворить свои потаенные желания. Дженнет
с ее практическим умом не поняла бы его.
А потом началась горячка на работе. Уолл-стрит била паника из-за
событий на Дальнем Востоке и в Азии, акции скакали вверх и вниз. Мистеру
Уэйну приходилось очень много работать. Он старался не думать об
исполнении желаний, на которые пришлось бы истратить все, что он имел, да
еще десять лет жизни в придачу. Старик Томпкинс, должно быть, совсем
спятил.
По субботам и воскресеньям они с Томми катались на лодке. Старая
лодка вела себя прилично, и швы на дне почти не пропускали воды. Томми
мечтал о новых парусах, но мистер Уэйн принужден был отказать ему. В
будущем году - может быть, если, конечно, дела пойдут получше. А пока и
старые сойдут.
Иногда ночью, когда дети засыпали, на лодке катались он и Дженнет.
Лонг-Айденд-Саунд был прохладен и тих. Лодка, скользя мимо мигающих
бакенов, плыла к огромной желтой луне.
- Я чувствую, что с тобой что-то происходит.
- Ну что ты, родная.
- Ты что-то таишь от меня.
- Ничего.
- Ты уверен? Совершенно уверен?
- Совершенно.
- Тогда обними меня крепче. Вот так...
И лодка плыла, не управляемая никем.
Страсть и ее утоление... Но пришла осень, и лодку вытащили на берег.
Положение на бирже выровнялось, но Пегти подхватила корь. Томми задавал
массу вопросов о разнице между обыкновенными бомбами, бомбами атомными,
водородными, кобальтовыми и всякими прочими, о которых шумели радио и
газеты. К тому же неожиданно ушла прислуга.
Тайные желания - это, конечно, любопытно. Возможно, он действительно
втайне мечтал убить кого-нибудь или жить на островах Южных морей. Но ведь
у него есть обязанности. Есть двое детей и жена, которой он явно не стоит.
Разве что после Рождества...
Но зимой из-за неисправности проводки загорелась комната для гостей.
Пожарные погасили пламя, убыток был невелик, никто не пострадал, но пожар
на время выбил всякие мысли о Томпкинсе. Сначала надо было отремонтировать
комнату, так как мистер Уэйн очень гордился своим красивым старым домом.
Биржу все еще лихорадило в связи с международным положением. Ох уж
эти русские, эти арабы, эти треки, эти китайцы... Межконтинентальные
ракеты, атомные бомбы, спутники... Мистер Уэйн проводил в своей конторе
долгие дни, а иногда и вечера.
Томми заболел свинкой. Надо было перекрыть кусок крыши. А там подошло
и время спускать лодку на воду.
Год прошел, а у него так и не нашлось времени, чтобы поразмыслить о
своих тайных желаниях. Разве что в будущем году. А пока...
- Ну, - спросил Томпкинс, - все в порядке?
- Да, все в полном порядке, - ответил мистер Уэйн. Он встал со стула
и потер лоб.
- Вернуть гонорар?
- Нет. Все было как надо.
- Ощущения никогда не подводят, - сказал Томпкинс, похабно подмигивая
попугаю. - Что там у вас было?
- Мир недавнего прошлого, - ответил мистер Уэйн.
- Их тут полным-полно. Что ж, выяснили вы, какие такие у вас тайные
страстишки? Поножовщина? Южные острова?
- Мне бы не хотелось обсуждать это, - ответил мистер Уэйн вежливо, но
твердо.
- Почему-то никто не хочет со мной об этом говорить, - обиженно
пробурчал Томпкинс. - Будь я проклят, если понимаю почему!
- Это потому... мне кажется, что мир потаенных желаний каждого столь
интимен... Я не хотел вас обидеть. Как вы думаете, удастся вам сделать это
постоянным... Я имею в виду мир по выбору...
Старик пожал плечами:
- Пытаюсь. Если выйдет, вы услышите об этом. Все услышат.
- Это верно. - Мистер Уэйн развязал сверток и выложил на стол его
содержимое. Там была пара армейских сапог, нож, два мотка медной
проволоки, три маленькие банки говяжьей тушенки.
На мгновение глаза Томпкинса загорелись.
- Подходяще. Спасибо вам.
- До свидания, - сказал мистер Уэйн. - Это вам спасибо.
Мистер Уэйн вышел из лачуги и быстро пошел по серой гравийной насыпи.
По обе ее стороны, насколько хватал глаз, лежали плоские россыпи обломков
- серые, черные, бурые. Эти простирающиеся до горизонта равнины были
прахом разбитых мертвых городов, обломками испепеленных деревьев, белою
золою сожженных человеческих костей и плоти.
- Что ж, - сказал вслух мистер Уэйн, - во всяком случае как
аукнулось, так и откликнулось.
Этот год, проведенный в прошлом, отнял у него все, чем он владел.
Туда же для ровного счета ушло и десять лет жизни. Может, это был сон? Все
равно - он стоил того. Теперь надо только выбросить из головы мысли о
Дженнет и ребятишках. С ними покончено навсегда, разве что Томпкинсу
удастся улучшить свое изобретение. Надо думать лишь о том, как выжить
самому.
С помощью наручного счетчика Гейгера он нащупал безопасный проход
через развалины. Надо вернуться домой до наступления темноты, пока крысы
еще не вышли из нор. Если не торопиться, он может пропустить вечернюю
раздачу картошки.
читать дальше Мистер Уэйн дошел до самого конца длинной и почти в рост человека
насыпи из какого-то серого мусора и оказался перед Складом Миров. Он
выглядел именно так, как описывали Уэйну друзья:
- лачуга, построенная из обрезков досок; искореженных кузовов
автомобилей; листов оцинкованного железа и нескольких рядов битого
кирпича. Все это было покрашено водянистой голубой краской.
Мистер Уэйн обернулся и внимательно оглядел обширную щебенчатую
равнину, чтобы убедиться, что за ним никто не следит. Он покрепче прижал
локтем свой пакет, дрожа от собственной смелости, открыл дверь и вошел.
- Здравствуйте, - сказал хозяин.
Он тоже выглядел точно таким, как его описывали, - высокий хитрый
старик с узкими глазами и перекошенным ртом. Звали его Томпкинс. Старик
сидел в древней качалке, на спинке которой примостился сине-зеленый
попугай. В помещении склада стояли еще стул и стол. На столе лежал
заржавленный медицинский шприц.
- О вашем складе мне рассказали друзья, - произнес мистер Уэйн.
- Тогда и цена вам известна, - отозвался Томпкинс. - Принесли?
- Да, - ответил мистер Уэйн, показывая сверток, - но сначала я хотел
бы спросить...
- Все они сначала хотят спросить, - обратился Томпкинс к попугаю,
который в ответ моргнул. - Валяйте спрашивайте.
- Я хочу знать, что именно происходит. Томпкинс вздохнул:
- А происходит вот что. Вы платите мне мой гонорар. Я делаю вам укол,
от которого вы теряете сознание. Затем с помощью неких приборов, которые у
меня тут хранятся, я освобождаю ваше сознание.
Говоря это, Томпкинс улыбался и, казалось, его молчащий попугай -
тоже.
- И что же происходит потом? - спросил мистер Уэйн.
- Ваше сознание, освобожденное от телесной оболочки, выберет один из
бесконечного числа вероятностных миров, которые порождает Земля в каждую
секунду своего существования.
Еще шире улыбаясь, Томпкинс поудобнее устроился в своей качалке и
даже проявил признаки некоторого возбуждения.
- Да, дружище, хотя вы этого скорей всего и не подозреваете, но с
того самого момента, как старушка Земля вышла из огненного солнечного
чрева, она начала порождать параллельные вероятностные миры. Бесконечное
число миров, возникающих под воздействием как самых великих; так и самых
незначительных событий. Каждый Александр Македонский и каждая амеба
рождают свои миры, подобные кругам, расходящимся по поверхности пруда,
независимо от того, большой или маленький камень был брошен в воду. Разве
не отбрасывает тень любой предмет? Понимаете, дружище: поскольку сама
Земля существует в четырех измерениях, она отбрасывает трехмерные тени -
чувственные отражения самой себя в каждое мгновение своего бытия.
Миллионы, миллиарды земных шаров. Бесчисленное множество шаров! И ваше
сознание, освобожденное мной, может выбрать любой из этих миров и жить в
нем некоторое время.
Мистеру Уэйну стало противно - Томпкинс ораторствовал как зазывала в
цирке, рекламирующий несуществующие чудеса. Потом мистер Уэйн подумал, что
в его собственной жизни произошли такие события, которые прежде показались
бы ему невероятными. Абсолютно невероятными! Что ж, может быть, и чудеса,
обещанные Томпкинсом, окажутся все же возможными.
Мистер Уэйн сказал:
- Мои друзья говорили мне еще...
- ...что я просто-напросто шарлатан? - подхватил Томпкинс.
- Кое-кто из них намекал на такую возможность, - осторожно ответил
мистер Уэйн, - но мне хотелось бы составить собственное мнение. Они
говорили также...
- Знаю я, о чем болтали ваши друзья с их грязными мыслишками.
Трепались про исполнение желаний. Вы об этом хотите спросить?
- Да, - сказал мистер Уэйн, - они говорили, что то, чего я хочу...
что, чего бы я ни захотел...
- Верно, - перебил его Томпкинс. - А иначе эта штука и не сработает.
Миров, среди которых можно выбирать, существует огромное множество. Выбор
же производит ваше сознание, руководствуясь вашими же тайными желаниями.
Именно эти потаенные, глубоко запрятанные желания и играют главную роль.
Если в вас живет тайная мечта быть убийцей...
- О нет, разумеется, нет! - вскричал мистер Уэйн.
- ...то тогда вы попадете в мир, где сможете убивать, сможете
купаться в крови, сможете переплюнуть маркиза де Сада или Цезаря, или кому
вы там еще поклоняетесь. Или, предположим, что вы жаждете власти. Тогда вы
выберете мир, где в буквальном смысле будете богом. Может быть, кровавым
Джаггернаутом, а может - всеведущим Буддой.
- Очень сомневаюсь, чтобы я...
- Есть еще и другие страстишки, - сказал Томпкинс. - Любые виды бездн
и заоблачных вершин. Безудержная чувственность. Чревоугодие. Пьянство.
Любовь. Слава. Все, что хотите.
- Потрясающе! - воскликнул мистер Уэйн.
- Да, - согласился Томпкинс. - Конечно, мой маленький перечень не
исчерпывает всех возможностей, всех комбинаций и оттенков желаний. Как
знать, может, вы предпочитаете простую, скромную, пасторальную жизнь на
островах Южных морей, среди идеализированных туземцев?
- Это на меня больше похоже, пожалуй, - сказал мистер Уэйн с
застенчивым смешком.
- Кто знает? - возразил Томпкинс. - Возможно, вам даже самому
неизвестны ваши истинные страстишки. А между тем они способны привести вас
к гибели.
- А это часто бывает? - обеспокоился мистер Уэйн.
- Время от времени.
- Мне бы не хотелось умереть, - заявил мистер Уэйн.
- Вероятность ничтожна, - ответил Томпкинс, косясь на сверток в руках
мистера Уэйна.
- Ну, раз вы так говорите... Но откуда я знаю, что все это будет в
действительности? Ваш гонорар столь велик, что на него уйдет все мое
имущество. Почем я знаю, может, вы просто дадите мне наркотик и все, что
произойдет, мне просто приснится? Отдать все состояние за щепотку героина
и жалкую лживую болтовню?!
Томпкинс успокаивающе улыбнулся:
- То, что происходит, нисколько не похоже на действие наркотиков. И
на сон - тоже.
- Но если все это происходит в действительности, - раздраженно сказал
мистер Уэйн, - то почему я не могу остаться в мире своих желаний навсегда?
- Над этим я сейчас и работаю, - ответил Томпкинс. - Вот почему мои
гонорары так высоки. Нужны материалы, нужно экспериментировать. Я пытаюсь
изыскать способ сделать переселение в вероятностный мир постоянным. Но
пока мне никак не удается ослабить связи человека с его истинным миром, и
они притягивают его обратно. Самым великим чудотворцам не разорвать этих
связей - одна лишь смерть способна на это. И все же я надеюсь.
- Если получится - будет просто замечательно, - вежливо вставил
мистер Уэйн.
- Еще бы! - вскричал Томпкинс с неожиданной горячностью. - Тогда я
превращу свою жалкую лавчонку в ворота всеобщего исхода. Я сделаю
пользование моим изобретением бесплатным, доступным для всех. Все люди
смогут уйти в мир своих истинных желаний, в мир, к жизни в котором они
действительно приспособлены, а это проклятое место останется крысам и
червям.
Томпкинс оборвал себя на полуслове и вновь стал холоден, как лед.
- Боюсь, я немного увлекся. Пока я не могу предложить вам переселения
с этой Земли навсегда. Во всяком случае такого, в котором не участвовала
бы смерть. Возможно, я этого никогда не смогу. Сейчас я в состоянии
предоставить вам только каникулы, перемену обстановки, вкус и запах
другого мира и обозрение ваших тайных стремлений. Мой гонорар вам
известен. Я возвращу его вам, если вы останетесь недовольны испытанным.
- Это очень мило с вашей стороны, - сказал мистер Уэйн совершенно
серьезно. - Но есть еще одна сторона, о которой мне тоже говорили друзья.
Я потеряю десять лет жизни.
- Тут уж ничего не поделаешь, - ответил Томпкинс. - И их я вам
вернуть не смогу. Изобретенный мною процесс требует страшного напряжения
нервной системы и соответственно укорачивает жизнь. Это одна из причин, по
которым наше так называемое правительство объявило мое дело
противозаконным.
- Однако оно не очень-то решительно претворяет этот запрет в жизнь, -
заметил мистер Уэйн.
- Да. Официально дело запрещено как опасное шарлатанство. Но ведь
чиновники тоже люди. Им так же хочется убежать с Земли, как и простым
смертным.
- Но цена! - размышлял мистер Уэйн, крепко прижимая к груди свой
сверток. - Да еще десять лет жизни! И все это за выполнение каких-то
тайных желаний. Нет: надо еще подумать.
- Думайте, - безразлично отозвался Томпкинс.
Мистер Уэйн думал об этом по пути домой. Он размышлял о том же, когда
его поезд подошел к станции Порт-Вашингтон на Лонг-Айленде. И ведя машину
от станции к дому, он все еще думал о хитром старом лице Томпкинса, об
отраженных мирах и об исполнении желаний.
Только когда он вошел в дом, эти мысли исчезли. Дженнет - его жена -
тут же попросила его поговорить с прислугой, которая опять напилась.
Сынишка Томми потребовал, чтобы ему помогли наладить парусную лодку,
которую завтра полагалось спустить на воду. А маленькая дочурка все
порывалась рассказать, как прошел день в ее детском садике.
Мистер Уэйн вежливо, но твердо поговорил с прислугой. Помог Томми
покрыть дно лодки медной краской. Выслушал рассказ Пегги о приключениях на
детской площадке. Позже, когда дети легли спать, а он и Дженнет остались в
гостиной, она спросила, нет ли у него неприятностей.
- Неприятностей?
- Мне кажется, ты чем-то обеспокоен, - сказала Дженнет. - Много было
работы в конторе?
- Да нет, как обычно.
Разумеется, ни Дженнет, ни кому-либо другому он не собирался говорить
про то, что брал на день отпуск и ездил к Томпкинсу в этот идиотский Склад
Миров. Не собирался он и разглагольствовать о праве настоящего мужчины на
то, чтобы хоть разок в жизни удовлетворить свои потаенные желания. Дженнет
с ее практическим умом не поняла бы его.
А потом началась горячка на работе. Уолл-стрит била паника из-за
событий на Дальнем Востоке и в Азии, акции скакали вверх и вниз. Мистеру
Уэйну приходилось очень много работать. Он старался не думать об
исполнении желаний, на которые пришлось бы истратить все, что он имел, да
еще десять лет жизни в придачу. Старик Томпкинс, должно быть, совсем
спятил.
По субботам и воскресеньям они с Томми катались на лодке. Старая
лодка вела себя прилично, и швы на дне почти не пропускали воды. Томми
мечтал о новых парусах, но мистер Уэйн принужден был отказать ему. В
будущем году - может быть, если, конечно, дела пойдут получше. А пока и
старые сойдут.
Иногда ночью, когда дети засыпали, на лодке катались он и Дженнет.
Лонг-Айденд-Саунд был прохладен и тих. Лодка, скользя мимо мигающих
бакенов, плыла к огромной желтой луне.
- Я чувствую, что с тобой что-то происходит.
- Ну что ты, родная.
- Ты что-то таишь от меня.
- Ничего.
- Ты уверен? Совершенно уверен?
- Совершенно.
- Тогда обними меня крепче. Вот так...
И лодка плыла, не управляемая никем.
Страсть и ее утоление... Но пришла осень, и лодку вытащили на берег.
Положение на бирже выровнялось, но Пегти подхватила корь. Томми задавал
массу вопросов о разнице между обыкновенными бомбами, бомбами атомными,
водородными, кобальтовыми и всякими прочими, о которых шумели радио и
газеты. К тому же неожиданно ушла прислуга.
Тайные желания - это, конечно, любопытно. Возможно, он действительно
втайне мечтал убить кого-нибудь или жить на островах Южных морей. Но ведь
у него есть обязанности. Есть двое детей и жена, которой он явно не стоит.
Разве что после Рождества...
Но зимой из-за неисправности проводки загорелась комната для гостей.
Пожарные погасили пламя, убыток был невелик, никто не пострадал, но пожар
на время выбил всякие мысли о Томпкинсе. Сначала надо было отремонтировать
комнату, так как мистер Уэйн очень гордился своим красивым старым домом.
Биржу все еще лихорадило в связи с международным положением. Ох уж
эти русские, эти арабы, эти треки, эти китайцы... Межконтинентальные
ракеты, атомные бомбы, спутники... Мистер Уэйн проводил в своей конторе
долгие дни, а иногда и вечера.
Томми заболел свинкой. Надо было перекрыть кусок крыши. А там подошло
и время спускать лодку на воду.
Год прошел, а у него так и не нашлось времени, чтобы поразмыслить о
своих тайных желаниях. Разве что в будущем году. А пока...
- Ну, - спросил Томпкинс, - все в порядке?
- Да, все в полном порядке, - ответил мистер Уэйн. Он встал со стула
и потер лоб.
- Вернуть гонорар?
- Нет. Все было как надо.
- Ощущения никогда не подводят, - сказал Томпкинс, похабно подмигивая
попугаю. - Что там у вас было?
- Мир недавнего прошлого, - ответил мистер Уэйн.
- Их тут полным-полно. Что ж, выяснили вы, какие такие у вас тайные
страстишки? Поножовщина? Южные острова?
- Мне бы не хотелось обсуждать это, - ответил мистер Уэйн вежливо, но
твердо.
- Почему-то никто не хочет со мной об этом говорить, - обиженно
пробурчал Томпкинс. - Будь я проклят, если понимаю почему!
- Это потому... мне кажется, что мир потаенных желаний каждого столь
интимен... Я не хотел вас обидеть. Как вы думаете, удастся вам сделать это
постоянным... Я имею в виду мир по выбору...
Старик пожал плечами:
- Пытаюсь. Если выйдет, вы услышите об этом. Все услышат.
- Это верно. - Мистер Уэйн развязал сверток и выложил на стол его
содержимое. Там была пара армейских сапог, нож, два мотка медной
проволоки, три маленькие банки говяжьей тушенки.
На мгновение глаза Томпкинса загорелись.
- Подходяще. Спасибо вам.
- До свидания, - сказал мистер Уэйн. - Это вам спасибо.
Мистер Уэйн вышел из лачуги и быстро пошел по серой гравийной насыпи.
По обе ее стороны, насколько хватал глаз, лежали плоские россыпи обломков
- серые, черные, бурые. Эти простирающиеся до горизонта равнины были
прахом разбитых мертвых городов, обломками испепеленных деревьев, белою
золою сожженных человеческих костей и плоти.
- Что ж, - сказал вслух мистер Уэйн, - во всяком случае как
аукнулось, так и откликнулось.
Этот год, проведенный в прошлом, отнял у него все, чем он владел.
Туда же для ровного счета ушло и десять лет жизни. Может, это был сон? Все
равно - он стоил того. Теперь надо только выбросить из головы мысли о
Дженнет и ребятишках. С ними покончено навсегда, разве что Томпкинсу
удастся улучшить свое изобретение. Надо думать лишь о том, как выжить
самому.
С помощью наручного счетчика Гейгера он нащупал безопасный проход
через развалины. Надо вернуться домой до наступления темноты, пока крысы
еще не вышли из нор. Если не торопиться, он может пропустить вечернюю
раздачу картошки.